Умиравшие от голода ленинградцы спасли уникальную коллекцию семян

Продолжаем серию публикаций о жизни нашего города в годы Великой Отечественной войны. Сегодняшний рассказ - об Адмиралтейском районе.

Нарисованный город

Большую часть зданий и памятников удалось сохранить от бомбежек во многом благодаря маскировке. Уже 27 июня 1941 года триста инженеров, архитекторов и художников-декораторов начали прятать то, что могло послужить ориентиром для вражеской артиллерии и авиации. Например, Семеновский ипподром - он находился там, где сейчас стоит Театр юного зрителя. Трибуны разобрали, а на их месте построили макеты городских кварталов. Среди этих декораций от Загородного проспекта до Обводного канала даже проложили «улицу».

Медноый всадник и памятник Николаю I накрыли деревянными футлярами и обложили мешками с песком. А вот Диоскуров сняли с постаментов и закопали в землю неподалеку от Манежа. Купола Исаакиевского и Никольского соборов закрасили масляной краской.

Только шпиль Адмиралтейства красить не стали, потому что его позолота состояла из тончайших приклеенных пластинок. И при снятии маскировочного слоя они могли повредиться. Поэтому иглу решили зачехлить брезентом. Чехол весил полтонны, его за одну ночь сшили в мастерских Училища имени Дзержинского, а надели его на шпиль альпинисты. Их группу возглавляла дирижер-хормейстер, 31-летний инструктор Ольга Фирсова. На 72-метровую высоту она забиралась дважды: в сентябре 1941 года укрывала шпиль, а 30 апреля 1945-го ножом разрезала маскировочную ткань и освобождала иглу с корабликом.

Во время блокады большинство окон заколотили фанерой. А те, в которых еще остались стекла, заклеили бумажными полосками, чтобы не разбились при бомбежке. Но ленинградцы даже в самые тяжелые времена старались не выживать, а жить. Они не просто заклеивали стекла крестом, а вырезали сложные узоры. В одном доме на Фонтанке окна были украшены бумажными пальмами, под которыми резвились обезьяны.

Целлюлозный хлеб

Набережная Фонтанки, дом 144, - здесь находится знаменитая фабрика «Гознак». Ее продукция помогла выжить городу в блокаду. Но речь не о деньгах. В конце сентября 41-го поступление продовольствия в Ленинград прекратилось. И встал вопрос о заменителях пищевых продуктов. Сотрудники ВНИИ гидролизной промышленности нашли способ получения пищевой целлюлозы, а «Гознак» начал промышленный выпуск заменителя. Пищевая целлюлоза организмом человека не усваивается, поэтому ее можно было использовать лишь в качестве добавки к тесту. Но были случаи, когда рабочие ели ее в чистом виде и погибали целыми семьями.

В первом квартале 42-го в составе хлеба пищевой целлюлозы было пять процентов, а в четвертом - уже десять. На вид он получался привлекательным, с румяной корочкой, но горьковатым на вкус. Кстати, пищевая целлюлоза применялась и в приготовлении котлет.

Ленинградцы ели все - траву, столярный клей, кожаные ремни… И в то же время в домах № 4 и 13 на Исаакиевской площади во Всесоюзном институте растениеводства хранились тонны зерна. Это уникальная коллекция, собранная академиком Вавиловым, - более двухсот тысяч образцов семян почти всех известных человечеству съедобных растений. Но у сотрудников даже мысли не было тронуть хоть одно зернышко. Вот что вспоминал сотрудник отдела клубнеплодов Вадим Лехнович:

- Приходилось охранять клубни от крыс, мороза и голодающих людей. Для большей надежности я закрывал подвал на три различных замка. Дверь обил железом. Дважды в день, несмотря на сильное истощение, добирался из дома на улице Некрасова до Исаакиевской площади. Каждый рейс в одну сторону занимал 1,5 часа.

А не идти было нельзя - помещение требовалось топить, чтобы температура не опустилась ниже нуля градусов, иначе клубни бы замерзли. В первую же блокадную зиму от голода умерло тридцать сотрудников института. Но благодаря сохраненному ими селекционному фонду было возрождено сельское хозяйство в послевоенные годы.

Урок и дрожжевой суп

В блокаду из почти пятьсот ленинградских школ работали только 39. Одна из них - школа № 272 - на 1-й Красноармейской улице. В 1941 году учебный год начался 3 октября. Младшие классы занимались в бомбоубежище, где зимой было так холодно, что даже чернила в «непроливайках» замерзали. Старшие учились в трех комнатах на втором этаже. Здесь сохранилось печное отопление, но света не было. Уроки шли при свечах, по три часа в день. Многие дети ходили в школу не только за знаниями, но и за тарелкой горячего дрожжевого супа, который давали всем школьникам. Голодные ребятишки едва двигались, учителя тоже шатались от голода, но в школе продолжали работать кружки и тимуровские команды.

- Мы вязали рукавицы, шарфы, носки, шили кисеты, - вспоминает ученица школы Ираида Терешонок. - Все это отправляли на фронт. После уроков ходили в госпиталь на 7-й Красноармейской, дом 12. Убирали палаты, ухаживали за ранеными, скручивали бинты после стирки, выступали с художественной самодеятельностью.

11-летняя Ираида в августе 1943 года была награждена медалью «За оборону Ленинграда». Она была самой юной ученицей, получившей эту награду. В блокаду даже встать и выйти из дома было уже подвигом. А девочка вместе с другими ребятами и учителями заготавливала дрова для школы, чистила территорию, по ночам дежурила на крыше, тушила «зажигалки».

И в самую тяжелую зиму 41-го, и во все последующие военные годы в школе проводились новогодние елки. По распоряжению Ленгорсовета маленьких участников новогодних торжеств кормили настоящими обедами - суп, котлета с вермишелью, компот и пятьдесят граммов хлеба. И, самое главное, все это «без вырезки талонов из продовольственных карточек». Еще большим чудом казался детям новогодний подарок. В нем было шесть штучек печенья, шоколадка, шесть конфет и восемьдесят граммов сухофруктов.

СИЛА ИСКУССТВА

Марица в валенках

Всю блокаду в городе работал Театр комедии.

Артистов БДТ эвакуировали в Киров еще в августе 41-го. И в опустевшем здании театра поселилась труппа Театра комедии вместе с семьями, поскольку здесь имелись бомбоубежища. За два дня до начала блокады - 6 сентября - показывали «Марицу» Кальмана, но ставили не только классику. 7 ноября 42-го состоялась премьера оперетты «Раскинулось море широко», написанной в осажденном Ленинграде. А всего за время войны в театре поставили шестнадцать спектаклей. Зал не отапливался, температура доходила до минус семи-восьми градусов. Зрители сидели в шинелях и ватниках, валенках и теплых перчатках. А артисты на сцене были в легких театральных нарядах. Нина Пельцер, танцовщица театра, чуть не отморозила ноги. Спас ее начальник трамвайной службы Сорока - выписал пару огромных мужских валенок. Зрители, как могли, поддерживали артистов - не было цветов, бросали на сцену еловые ветки, а иногда даже кульки с картошкой.

24 декабря 1941 года здание БДТ сильно пострадало при бомбежке, поэтому труппа Театра комедии перебралась на площадь Островского. И уже 25 декабря очередной спектакль шел на подмостках Александринского театра.

Театр комедии - единственный, проработавший все девятьсот дней блокады. О том, как он нужен был ленинградцам, говорит такой факт - очередь за билетами люди занимали с пяти часов утра. А Всеволод Вишневский писал в дневнике: «Театр дает в блокаду до девятисот тысяч прибыли».

ДЕЛА ДУХОВНЫЕ

Колокол надежды

Для многих жителей Коломны символом жизни был звук колокола - это звонил Андрей Климанов. Звонарь Николо-Богоявленского морского собора опух от голода и еле ходил. Но каждый день поднимался на колокольню. Большой колокол отправили на переплавку еще в начале войны. Но и чтобы раскачать 18 средних и малых колоколов, приходилось собирать все силы. Был момент, когда собор «замолчал», - не осталось живых певчих. Возродил церковный хор профессор Консерватории Николай Успенский, он нашел певчих и добился, чтобы им выдавали продуктовые карточки.

Стойкость проявляли все служители собора. Митрополит Ленинградский Алексий каждый вечер после литургии, не обращая внимания на холод, голод и налеты вражеской авиации, обходил собор крестным ходом с иконой «Знамение». В 1943-м ему вручили медаль «За оборону Ленинграда».

ИМЕНАМИ ГЕРОЕВ НАЗВАНЫ

Улица Ефимова - от Сенной площади к набережной Фонтанки. В 1952 году улице присвоили имя Героя Советского Союза, капитана Матвея Ефимова (1909-1943). Он выполнял боевые задания в небе Балтики в составе 61-й истребительной бригады. Погиб при выполнении боевого задания 7 января 1943-го. Героя похоронили на городском кладбище Кронштадта. На его счету 324 боевых вылета и 106 воздушных боев, 9 самолетов врага, которые он сбил лично, и еще 19 уничтоженных в составе звена.

Переулок Гривцова - от набережной Мойки до Сенной площади. В 1952 году переулку присвоили имя Героя Советского Союза Александра Гривцова (1914-1944). В феврале 1944-го при освобождении Нарвы от фашистских захватчиков шофер Гривцов под непрерывным огнем врага переправил батарею по льду реки Нарвы, прицепляя пушки к своей машине. Даже раненый, он не покинул поля боя, а продолжал доставлять боеприпасы и продовольствие. Машина Гривцова была обстреляна фашистами, шофер погиб.

Переулок Бойцова - между Садовой улицей и набережной Фонтанки. В 1952 году переулку присвоили имя Героя Советского Союза, старшего лейтенанта Игоря Бойцова (1912-1944). 15 января 1944-го во время операции «Нева-2» по полному снятию блокады Ленинграда он огнем своей батареи подавил восемь пулеметных точек врага. При освобождении деревни Рехколово вырвавшаяся вперед батарея под командованием Бойцова вызвала огонь на себя. Бойцов, погибший в этом бою, позволил советским войскам освободить Рехколово.

Переулок Бринько - от Сенной площади до Садовой улицы. В 1952 году переулку было присвоено имя Героя Советского Союза Петра Бринько (1915-1941). Во время войны он был заместителем командира авиационной эскадрильи 13-го истребительного авиаполка 61-й истребительной бригады Балтийского флота. 5 сентября 1941-го боезапас в самолете Бринько был израсходован в воздушной схватке, но летчик увидел, что к Ленинграду летит «Мессершмит-110». Бринько догнал его и лопастью винта разрубил хвост вражеской машины. «Мессершмит» сгорел, а советский летчик благополучно посадил самолет на аэродром. Это был двенадцатый сбитый Бринько вражеский самолет. За следующие девять дней количество уничтоженных фашистских истребителей Бринько довел до пятнадцати. 14 сентября 1941-го погиб при выполнении боевого задания под Стрельной.

Винокурцевский проезд - он отходит от Загородного проспекта и идет параллельно Подъездному переулку и Витебской железнодорожной линии. В 1988 году проезд стал называться Винокурцевским в честь участкового уполномоченного 13-го отделения милиции Ленинского района Ленинграда Павла Винокурцева (1905-1941). 8 ноября 1941 года он попал под обстрел, но заметил девочку, которая в ужасе металась возле убитой матери. Схватив ребенка на руки, Винокурцев побежал к ближайшему укрытию. Это время разорвался очередной фашистский снаряд. Участковый успел прикрыть девочку своим телом, но сам погиб.

Улица Володи Ермака - от набережной реки Пряжки до проспекта Римского-Корсакова. В 1964 году ей присвоили имя Героя Советского Союза Володи Ермака (1924-1943). 19 июля 1943 года Володя грудью закрыл амбразуру вражеского дзота, повторив подвиг Александра Матросова.

Улица Юрия Пасторова - от набережной канала Грибоедова до Канонерской улицы. В 1965 году переулок стал улицей и получил имя Героя Советского Союза Юрия Пасторова (1919-1944). 22 февраля 1944 года капитан Пасторов, оказавшись вместе с расчетом в окружении врага в районе поселка Нисковицы у эстонской границы, три раза водил бойцов в атаку. Через пять дней со своими солдатами он уничтожил вражескую группировку, сумевшую прорваться в тыл нашего дивизиона. Юрий Пасторов пробрался в подбитый советский танк, находившийся рядом с вражескими позициями, и превратил его в наблюдательный пункт и боевую позицию. Из него герой передавал координаты врага на батарею наших войск. Обеспечив победу в этом бою с фашистами у дороги Нарва - Таллин, командир дивизиона артиллеристов погиб в танке.