Аэропорт Смольное от фашистского огня ленинградцы прятали под передвижной рощей

Кусты на поддонах

Строительство нового аэропорта Смольное (ныне - Ржевка) началось в сентябре 1941 года на бывшем совхозном поле. Технические службы разместились в соседних деревнях Смольное и Ковалево.

Ежедневно здесь приземлялось около семидесяти транспортных самолетов ПС-84 и ЛИ-2. Они перевозили до трехсот тонн грузов в день.

В годы блокады аэропорт Смольное был единственным действующим. Сюда с Большой земли самолеты доставляли продукты и медикаменты. Скрывать от врага его удавалось за счет искусной маскировки. Взлетно-посадочную полосу закрывали деревьями и кустами, укрепленными на специальных поддонах. Их убирали только во время посадки и взлета бортов. Между вылетами машины прятали в лесополосах, укрывая ветками. Сверху аэродром было не отличить от обычных лесных зарослей даже с помощью сильной оптики. Неподалеку находился специально построенный бутафорский аэродром с макетами самолетов в натуральную величину. По нему и били фашисты, не догадываясь обратить внимание на чересчур густую рощу по соседству.

Халат поверх шинели

С первых дней войны на базе больницы имени Мечникова развернули сортировочно-эвакуационный госпиталь № 2222. Занимал он восемь павильонов. Рассчитан был на две тысячи коек, а всего за годы блокады принял 310 тысяч человек. К двадцатому и двадцать первому павильонам проложили рельсы. По ним из Невской Дубровки прибывали поезда-«летучки» (военно-санитарные составы с товарными вагонами, оборудованными для перевозки раненых). Тяжелобольных оставляли в «осадочнике» - пятнадцатом и семнадцатом павильонах. Остальных после осмотра и обработки ран отправляли на машинах в другие больницы Ленинграда. Сюда же на трамваях свозили с городских улиц ленинградцев, пострадавших от обстрелов.

Как вспоминает в сборнике «Чтобы помнили… Блокада» главный хирург четырнадцатого павильона Мария Усова, выхаживать и оперировать приходилось не только советских солдат, но и пленных немцев. Особенно много было «тяжелых». Сложные операции были поставлены на поток.

Но, помимо своих непосредственных обязанностей, врачи и медсестры штопали белье раненым и разгружали бревна для топки печей.

Екатерина Жигалова работала в хирургическом отделении старшей медсестрой.

- Но дрова нужно было еще и охранять, чтобы не украли, - вспоминает Екатерина Алексеевна. - Брали в руки винтовки и выходили в караул.

Тяжелее всего приходилось зимой. Водопровод не работал, чтобы умыться, топили снег. Ночевали медики в шестнадцатом павильоне - до дома добираться далеко - трамваи встали еще осенью 1941-го, а идти пешком не было сил. Спали не раздеваясь. Сортировать прибывавших раненых приходилось в шинелях, надевая сверху халат. Палаты и операционные освещались коптилками, отапливались буржуйками. Возле них грелись, кипятили воду, стирали.

Медикаментов не хватало. Из воспоминаний хирурга пятнадцатого павильона Ариадны Ардамацкой:

- Был придуман аппарат, в который закладывались спички или мелкие палочки. Их поджигали, и они дымили. Этот дым через трубочку направляли на рану больного. Метод назывался одымлением, или фумигацией.

Три секрета «катюши»

В августе 41-го начальника Артиллерийского научно-исследовательского опытного полигона (АНИОП) Ивана Оглоблина вызвали в Смольный. Рассказали: по данным разведки, враг стал применять фугасные реактивные мины большой мощности. Показали два минных осколка, часть сопла и фрагменты головной части. Приказали: сделать свою тяжелую реактивную мину не хуже немецкой.

Рабочую группу возглавили инженеры Сергей Серебряков и Михаил Алешков. В течение 41-42-го годов на полигоне спроектировали пусковую установку БМ-13 (в народе ее быстро окрестили «катюшей»). Боевая машина была удачным изобретением: очень простая конструкция, особое «топливо» снарядов - бездымный шашечный порох и большая площадь поражения. Часто снаряды начиняли фосфором. И на месте обстрела сразу начинался пожар. Такого оружия в то время не было ни у одной страны.

За разработку реактивной установки Серебрякову и Алешкову присудили Сталинскую премию первой степени. Ученые получили 150 тысяч рублей.

Вообще на полигоне испытывалась вся военная продукция, выпускавшаяся в Ленинграде: реактивные мины и снаряды, противопехотные мины, гранаты, танки, взрывчатые вещества, пистолеты, пулеметы и т. д. Снаряды из крупнокалиберных артиллерийских установок летели на фашистов прямо с испытательной площадки.

ТТХ боевой машины залпового огня

- Боевая машина залпового огня БМ-13

- Масса снарядов - 7200 кг

- Скорость передвижения по дороге - 40 км/ч

- Время перевода установки из походного в боевое положение - 2-3 мин.

- Число снарядов БМ-13 в залпе - 16

- Продолжительность залпа - 7-10 сек.

- Калибр снаряда - 132 мм

- Масса снаряда - 42,5 кг

- Наибольшая дальность стрельбы - 8470 м

- Угол вертикальной установки направляющих 4-45°

- Угол горизонтального обстрела ±10°

«Техника-молодежи» 1985г. № 5

Вместо пластмассы – лекарства

В довоенное время Охтинский химкомбинат (ныне - завод «Пластполимер») выпускал изделия из пластмассы, кожзаменители, детские игрушки, кинопленку.

В июле 1941-го часть оборудования эвакуировали за Урал. Оставшиеся цеха перепрофилировали. Наладили производство боеприпасов, пороха (в том числе для «катюш»), изоляционного провода, антисептиков и знаменитого хвойного экстракта, который спас от цинги многих ленинградцев. Сотрудники центральной заводской лаборатории получили ценный препарат сульфазол - он помогал при желудочно-кишечных заболеваниях.

Производило предприятие и водород, которым заправляли аэростаты. Их поднимали над городом. Фашистские летчики боялись запутаться в тросах аэростатов и не рисковали пикировать на Ленинград.

Зимой 1942 года на комбинате кончились запасы топлива. Горисполком дал разрешение сносить деревянные дома на окраинах города. Разобранные на бревна строения Охты и Пороховых обеспечили комбинат топливом, а жителей района - теплом.

В начале 1942 года при комбинате открыли стационар на тридцать коек для лечения физически ослабленных и больных дистрофией работников. Весной того же года сотрудники предприятия получили участки земли и семена для ведения подсобного хозяйства.

Работали в районе и другие крупные предприятия:

- фабрика искусственного волокна «Пятилетка» в войну переквалифицировалась с производства вискозных волокон на боеприпасы (противопехотные и противотанковые мины, ручные гранаты, 76-миллиметровые снаряды для пушек) и химическую продукцию - этилксентогенат калия для мыла и пироксилин для снаряжения гранат.

- «Русские самоцветы» с художественной обработки камней переключились на изготовление ручных гранат и оптических приборов.

- на «Петрозаводе» стали ремонтировать боевые корабли, строить минные тральщики, самоходные буксиры для Дороги жизни.

ВОСПОМИНАНИЯ ОЧЕВИДЦЕВ

Елена Аверьянова-Федорова:

«На Охтинском кладбище были большие братские могилы. Вот туда мы везли бабушку... 22 января 1942 года. Света нет, воды нет, движения нет. Трамваи не ходят. Автомашины проходят очень редко. Зато очень много пешеходов с санями, гробами, мертвецами. Это единственное движение по городу. Люди все опухшие, страшные, черные, грязные, тощие. Все постарели. Молодые стали такие страшные, старые, что просто жутко смотреть. Очень много домов разрушено... Друг за другом на кладбище - беспрерывная цепь с покойниками, большинство без гробов. Но этого мало. Хорошо, если везут свои родственники. А то и того хуже - привезут целый грузовик нагруженный: раздетые, разутые, кто как и кто в чем... Шесть грузовиков и три повозки на лошадях - это при нас привезли, полные покойников. А сколько уже перевозили и не успели зарыть!»

Зоя Васильева (о весне 42-го):

«Нам помогали выжить огороды. Где теперь шоссе Революции, застроенное домами, тогда поля были. Дали нам две сотки земли, прислали семена. Там были и морковь, и репа, и брюква, и турнепс. Такие пакеты были защитного цвета, маленькие, плотно так заклеенные... Тогда вот и дали участок на огороде. Муж в обед привел меня туда и говорит: «Вот, копай». А я стою. Ветер был сильный, как дунет, - я падаю. Сесть не на что - кругом мокрая земля. Нехитрый урожай этих огородов помог выжить в том году многим жителям Охты-Пороховых».

Ариадна Ардамацкая:

«В ноябре 1941-го перестали ходить трамваи, на которых я добиралась до работы. Подача тока прекратилась внезапно, когда они были в пути. Так трамваи и остались стоять на улицах, где находились в тот момент. Замерзшие и пустые, они стояли всю зиму, и их постепенно разобрали: выломали скамейки на дрова, содрали все, что можно, но остовы так и стояли то здесь, то там. Путь от Невского проспекта до больницы имени Мечникова занимал три часа. Я ходила на работу пешком двенадцать-тринадцать километров… Когда стала приближаться весна 1942 года, во дворах домов скопились груды коричневого цвета, это были груды замерзших фекалий. Ведь канализация тоже не работала. Весной все могло растаять и вызвать волну эпидемических заболеваний. Руководство города об этом думало и, чтобы этого не случилось, издало указ, по которому каждый ленинградец, не взирая на лица и должности, должен был отработать двадцать четыре часа в течение десяти дней по уборке территории города… Все наши сотрудники во главе с директором, всем персоналом, включая санитарок, с ломами и лопатками вышли на Пискаревский проспект и стали скалывать лед, местами коричневый, грузить его на машины».

Именами героев названы

- Улица Молдагуловой. От Большеохтинского до Среднеохтинского проспекта.

Алия Молдагулова (1925-1943) родом из Казахстана. В Ленинграде сначала жила с родственниками, затем - в детском доме на Гурдиной улице (позже была названа ее именем). В 1942 году ушла на фронт. Снайперскому делу обучалась в специальной школе под Москвой. Алия воевала в составе 54-й стрелковой бригады 22-й Армии второго Прибалтийского фронта. В бою у деревни Казачиха под Псковом 12 января 1943 года повела бойцов в атаку. В той схватке Алия убила десять гитлеровцев. Но в рукопашной была смертельно ранена. Звание Героя Советского Союза ефрейтору Молдагуловой присвоили в июне 1944 года.

- Улица Потапова. От Ириновского проспекта до шоссе Революции.

Александр Потапов (1914-1943) был командиром звена 57-го штурмового авиационного полка восьмой бомбардировочной авиационной бригады ВВС Балтийского флота. К началу 42 года совершил 55 боевых вылетов. В июне 1942 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза. Погиб в январе 1943 года при выполнении задания.