К дню победы петербургские знаменитости рассказали о близких людях, которые сражались на фронте Отец Юрия Шевчука горел в танке Отец Юрия Шевчука Юлиан Сосфенович воевал на нескольких фронтах и заслужил множество орденов и медалей. - Мой папа был и разведчиком, и в танке горел, - рассказывает Юрий Шевчук. - Прошел чуть ли не через все фронты, множество раз бывал ранен. В 1944-м, когда он был старшиной 338-го истребительного противотанкового полка, получил тяжелейшую контузию. Закончил войну в Вене. Однажды он поднялся со мной на сцену после концерта в Уфе и на вопрос, как ему это понравилось, ответил: «Как на танке до Берлина!» Для меня нет более лестного отзыва о моем творчестве. Юлиан Шевчук не так много рассказывал сыну о войне, больше отделывался забавными байками. Например, о том, как он обменял запасную гимнастерку на кусок технического маргарина. Съели солдатики этот маргарин без хлеба и стали мучиться животами. Поезд с солдатами едет на фронт, девушки машут платочками, а солдатики - с голыми задами… Любимой песней папы Шевчука была фронтовая «Эх, дороги», и сын записал ее в память об отце. Прадед Владимира Кошевого испытывал «катюши» У актера Владимира Кошевого войну прошли два прадеда, Иван Андреевич Евсюков и Григорий Захарович Попов. - У меня, - рассказывает исполнитель роли Раскольникова в сериале «Преступление и наказание» актер Владимир Кошевой, - на фронте были и два прадеда, и дед. Расскажу историю, связанную с моим прадедом. Одного из них звали Иван Андреевич Евсюков. Он был майором-артиллеристом. Его батальону было поручено испытать силу нового советского оружия - «катюш». Никто еще не знал, как поведут себя ракеты. Испытания на полигонах прошли успешно, и почти сразу же машины привезли на передовую. После первого же залпа немцы бросились врассыпную, второй заставил их бежать чуть ли не в два раза быстрее. Оборонительные редуты гитлеровцев были сметены, и наши войска пошли в атаку. Захваченные в плен немцы буквально потеряли дар речи: никто из них не мог себе представить, что Советская армия обладает таким смертоносным оружием. Иосиф Хейфиц боролся с врагами кинематографом Знаменитого режиссера Иосифа Хейфица, отца Дмитрия Светозарова, известие о начале войны застало в Монголии. Там он снимал историческую картину «Его зовут Сухэ-Батор». Пока собирались в обратную дорогу, Ленинград оказался в кольце блокады. Пришлось ехать в Москву. Но и там Хейфиц не задержался: по приказу всех кинематографистов эвакуировали, кого в Ташкент, кого в Алма-Ату. Режиссер оказался сначала в Ташкенте, а спустя несколько месяцев их перевезли в Тбилиси. - С фашистами папа боролся кинематографическим оружием, - рассказывает Дмитрий Светозаров. - В столице Грузии отец снял картину об обороне Севастополя - «Малахов курган», причем главные роли в этом фильме сыграли тогдашние звезды советского кино Николай Крючков и Борис Андреев. Фильм показывали на фронте, хотя затем о нем как-то подзабыли. - Вообще, - продолжает вспоминать Дмитрий Светозаров, - отец в смысле рассказов о тех днях был достаточно скрытным человеком. Но несколько историй, касающихся подписания капитуляции Японии, мне у него удалось выведать. В Маньчжурии и Харбине он снимал документальную ленту «Разгром Японии». Самое знаменательное событие - акт о капитуляции японской армии - его киногруппе удалось запечатлеть на американском линкоре «Миссури», где это событие и произошло ранним утром 2 сентября 1945 года. От СССР документ подписал генерал-лейтенант К. Н. Деревянко, от США - генерал Макартур, от Японии - министр иностранных дел Сигемицу. Но больше всего моего отца поразил вот какой факт. Когда он бывал в японских городах, то видел такую картину: американские солдаты и офицеры шли обязательно по тротуарам, а все японцы, и стар и млад, по проезжей части. Говорят, что такой пункт был внесен в документы о капитуляции. Но на самом деле американцы просто таким образом унизили своего врага. А еще из той командировки отец привез очень много местных газет на русском языке. В Харбине была еще жива прослойка людей из первой волны русской эмиграции. Николай Боронин спас от смерти Александра Володина О своем отце, работнике кинофабрики «Техфильм» Николае Боронине, рассказал его сын, режиссер-кинодокументалист Николай Боронин-младший: - Эта история произошла в самом начале войны, но о ней мне поведал не отец (а он был одним из главных ее участников), а два знаменитых ленфильмовских режиссера - Николай Розанцев и Григорий Никулин. Так вот, отец каким-то образом в то время работал в спецотделе по мобилизации. Однажды в его кабинет заходит щупленький, в круглых очках, интеллигентного вида человек. Взглянув на него, отец сразу понял: в первом же бою его ждет неминуемая смерть. Невоенный это был человек. И понимая, что может быть серьезно наказан за такой проступок, мой отец сделал все возможное, чтобы стоящий перед ним мужчина не попал на передовую. Так он спас жизнь будущему великому драматургу Александру Володину. - В начале 1943 года мой отец был прикомандирован к одному из отделений штаба Ленинградского фронта. Здание находилось на 23-й линии Васильевского острова. Сверху оно было завешано маскировочной сеткой, так что немцы ни о чем не догадывались. И вот однажды, я во дворе штаба обнаружил сверкающий черной краской лимузин. Это было что-то! Внутри кожаная обивка, кофеварка. Руль чуть ли не из красного дерева. Мальчишеское любопытство было сильнее всего, и в итоге я выяснил у наших инженеров, для чего предназначена сия машина. Оказывается, в город должны были приехать американцы и англичане. Так вот, чтобы показать, что у нас есть не только эмки, где-то раскопали этот раритет и за неделю привели его в надлежащее состояние. Говорят, что иностранцы восхищались: как это, в блокадном городе - такой автомобиль. Прошло столько лет, но я до сих пор помню марку машины - Olds-mobil. Родителей Владимира Бортко свела война - У меня и мать и отец воевали, - рассказал режиссер Владимир Бортко. - Отец в 19 лет на фронт ушел, под Сталинградом лишился ноги, он был рядовым. Мать, старший сержант, тоже в ногу была ранена, по кусочкам собирали. А потом они встретились в Москве. Я родился вскоре после войны, в 1946-м… Дедушка Татьяны Булановой привез дочке платье из Берлина - Мой дедушка, Павел Дмитриевич Леонтьев, дошел до Берлина, - рассказывает певица Татьяна Буланова. - Сама я дедушку почти не застала: он умер, когда мне было пять лет. Но по рассказам я знаю, что он привез из Германии много трофейных гостинцев: какое-то пальто, платье моей маме. К сожалению, ничего этого не сохранилось, а фото дедушки залило водой на даче… Еще мама рассказывала, как она ходила с папой, моим дедушкой, в сквер перед Пушкинским театром на встречу с однополчанами. Это было невозможно наблюдать без слез. Кстати, когда началась блокада, дедушка приходил и отдавал моей маме свой паек. А когда она спрашивала: «А ты не хочешь?» - отвечал: «Я уже поел, не хочу». И только потом мама поняла, что он оставался голодным. Отец Михаила Шемякина начал воевать в 9 лет Отец знаменитого художника Михаила Шемякина кавалерист Михаил Шемякин начал свою службу с 9 лет, а в 13 лет уже командовал взводом и получил свой первый орден Красного знамени. - Мой отец прошел две войны - Гражданскую и Великую Отечественную, - рассказывает Шемякин. - У меня есть документы, что в девять лет он уже воевал, там так и написано: «Красноармеец Михаил Петрович Шемякин девяти лет, кавалерист». Он начал служить под началом будущего маршала Жукова, который тогда был еще комбригом, и от Жукова и получил шесть боевых орденов Красного Знамени, два из них - в Гражданскую, остальные - в Великую Отечественную. Кстати, первый из орденов он получил в 13 лет. Сейчас эти награды хранятся в Музее армии в Москве. На фронте Великой Отечественной отец художника познакомился со своей будущей женой, актрисой Юлией Предтеченской. Она окончила ленинградский театральный институт, работала в Театре комедии у Николая Акимова, снималась в кино вместе с Черкасовым, Бабочкиным. Первым ее мужем, кстати, был актер Борис Блинов, известный по роли Фурманова в картине «Чапаев». Когда Блинов умер в больнице от тифа, Предтеченская хотела покончить с собой, но потом решила уйти на фронт. Два с половиной года она служила в кавалерийском полку полковника Шемякина, за участие в боях получила боевые ордена и медали. Там, на фронте, под свист пуль и грохот канонады и был зачат гениальный художник. Перед родами отец отправил жену в Москву, где в 1943 году на свет появился художник. Брат Ивана Краско сбежал на фронт в 16 лет - Все мои три старших брата воевали, - рассказывает Иван Краско. - Самый старший, Володя, погиб под Сталинградом в первый же день, когда начался штурм. Кстати, я вот сейчас рассказываю и понимаю, что ему было всего двадцать лет - он 1923 года рождения. А перед самой войной Володя окончил дорожный техникум. Но как только началась война, его призвали, и он поступил в артиллерийское училище в Томске. После окончания отправился в бой, и можно сказать, в первом же сражении погиб смертью храбрых. Второй брат, Николай, младше Володи на два года, он на фронте с 1943-го, то есть с 18 лет. Был разведчиком, получил контузию. А третий брат, Василий, еще на два года младше - в 16 лет удрал на фронт! Мы жили в Вартемяках, и там стоял полк, к которому Вася и прибился. Стал настоящим сыном полка. С этим полком он и дошел до Кенигсберга. А я - самый младший, поэтому стал морским офицером после войны, но это уже другая история. Помню, как Коля показал мне орден Красной звезды и говорит: «Хочешь поносить?» А я ответил: «Я не имею на это права».